В 2018 году в Багдадском издательстве «Сутур» («Строки») первым изданием вышла в свет книга воспоминаний известного иракского журналиста и политика доктора Халила Абдулазиза «Вехи моей жизни. Тюрьмы… Чужбина… Борьба…»[1] Как видно из заглавия книги, автор прожил тяжёлую жизнь, перенес множество испытаний в борьбе за свободу своей родины, принимал деятельное участие в решении судьбы арабского народа, боровшихся за свои права и свободы. Халил Абдулазиз родился в старинном иракском городе Мосул в 1934 году и уже с юных лет включился в работу молодежных политических организаций. Вместе со своими школьными друзьями и сверстниками организовал в Мосуле отделение Союза иракской молодежи, которое впоследствии он возглавил, и члены которой в 1952 году приняли активное участие в антиправительственных демонстрациях в этом городе.
Как представитель учащейся молодежи Халил Абдулазиз в 1954 году был введен в состав Комитета Национального фронта, где осуществлял деятельность в протестном движении. Власти приняли решение о его аресте. Товарищи по борьбе незамедлительно переправили его в Багдад, где он был избран членом Высшего совета Всеиракского студенческого союза, работая одновременно в молодежных организациях, подчиненных. Иракской коммунистической партии.
В 1956 году молодой активист был задержан в Багдаде и приговорен к заключению сроком на один год, который провел в тюрьме Ба'куба, после чего был сослан в небольшой приграничный городок Бадра в районе ал-Кут, откуда его переслали в военный лагерь аш-Шуе'йба на юге Ирака для прохождения срочной службы, ибо он был отчислен из своего учебного заведения и лишен права на отсрочку от службы в армии.
Когда Халил Абдулазиз находился еще в заключении, 14 июля 1958 года в Ираке произошла революция. Вскоре он вернулся в родной город Мосул и возглавил городское отделение Иракского Союза учащейся молодежи.
В 1959 году реакционными властями Ирака было вынесено несколько судебных решений, приговаривающих Халила Абдулазиза к смертной казни за его активную антиправительственную деятельность, борьбу за права трудового народа и установление демократического государственного строя. Действовавшая тогда в условиях реакционного режима коммунистическая партия Ирака тайно переправила Халила Абдулазиза в Москву, где началась новая веха его жизненного пути. Он с успехом окончил курсы русского языка на подготовительном факультете Московского государственного университета и стал студентом факультета журналистики.
Еще во время учебы Халил Абдулазиз начал сотрудничать с советским Агентством печати «Новости», писал для него статьи на арабском языке, которые публиковались в его журналах, издававшихся в некоторых арабских странах.
После защиты дипломной работы, которая была посвящена проблеме становления и деятельности Иракской Национально- демократической партии под руководством Камиля ал-Чадирчи, он намеревался полностью отдать свои силы международной журналистике. Однако, учитывая его склонность к научной и аналитической работе, исследованию социально-политических проблем современности, изучению социально-политических процессов в арабских странах, ученый совет факультета журналистики МГУ рекомендовал ему продолжать журналистскую работу, но при этом поступить в аспирантуру по этой специальности и подготовить кандидатскую диссертацию. Предложение мной было с удовольствием принято.
За время учебы и работы на поприще журналистики Халил Абдулазиз обрел много друзей из этой среды, обзавелся широким кругом знакомств из числа научных и общественно-политических деятелей, представителей партийных и советских органов. Профессия журналиста-международника предоставляла ему возможность близко познакомиться с главами иностранных государств, прибывавшими в Москву с официальными и рабочими визитами, у которых он брал интервью, и руководителей дипломатических миссий зарубежных стран, аккредитованных в Москве и столицах других государств. О многих важных политических событиях, свидетелем которых я был, повествуется в его книге «Вехи моей жизни», где он постарался увлекательно рассказать о выдающихся политических и государственных деятелях СССР и других стран. Особый интерес для всех могут представить воспоминания Халила Абдулазиз о встречах и годах совместной работы с замечательным сыном таджикского народа академиком БободжаномГафуровичем, сыгравшим огромную роль в его жизни и судьбе. Думается, что для таджикского читателя будет чрезвычайно интересно узнать некоторые неизвестные широким кругам читателей стороны жизни и деятельности академика Б. Гафурова, впервые живо и красочно описанные известным арабским журналистом и политиком Халилом Абдулазизом, проживающим ныне в Швеции, в его мемуарах под названием «Вехи моей жизни».
Разумеется, молодой Халил Абдулазиз, несколько лет уже живший и учившийся в Москве, слышал и знал о выдающемся советском ученом – востоковеде БободжанеГафуровиче Гафурове – директоре знаменитого Института востоковедения Академии наук СССР, но ему никогда не доводилось встречаться с ним. В те дни, когда он был занят подготовкой своей кандидатской диссертации к защите, в Ереване- столице Республики Армения-была созвана Международная конференция Комитета солидарности писателей стран Азии и Африки и факультет журналистики МГУ рекомендовал Халила Абдулазиза в состав Организационного комитета конференции, который назначил его ответственным за работу с делегациями арабских стран.
Приехав в Ереван, он со всем усердием и присущим ему рвением принялся за порученную работу. В один из последних дней конференции к нему подошел человек и сообщил, что в перерыве с ним хотел бы встретиться один из руководителей конференции, сидящий сейчас в президиуме. Когда он стал расспрашивать о нем присутствующих рядом людей, то ему ответили, что это-академик Бободжан Гафуров, один из руководителей оргкомитета конференции. Во время перерыва он подошел к нему и, поздоровавшись, вежливо представился. В свою очередь, незнакомец сообщил ему, что он-Бободжан Гафуров – директор советского Института востоковедения и заместитель председателя Комитета солидарности писателей стран Азии и Африки. И тут же спросил: «А вы из какой советской республики?» «Я родом из Ирака,» –сказал Халил Абдулазиз. Поскольку разговор шел на русском языке, Б. Гафуров изумленно посмотрел на Халила и молвил: «А чем вы занимаетесь на конференции?». По всей вероятности, он принял Халила за узбека, в чем и сам признался. Халил ответил, что он является членом Оргкомитета конференции, которому поручено решать вопросы, возникающие у делегаций из арабских стран.
Б. Гафуров стал подробно расспрашивать Халила о роде его занятий, о профессии, учебе в аспирантуре, степени готовности диссертации, о трудностях, возникших в процессе подготовки её к защите и.т.д. Тот, воспользовавшись благоприятным случаем, рассказал ему во всех деталях о событиях, сопровождавших процесс подготовки диссертации к защите, о натянутых отношениях с Евгением Максимовичем Примаковым, работавшим тогда в Институте мировой экономике и международных отношений, и всячески пытавшимся воспрепятствовать защите из-за возникших между ними разногласий теоретического и даже практического характера, проблемах рабочего движения в арабских странах. Б. Гафуров поинтересовался сутью разногласий и расхождений между Е. Примаковым и Х. Абдулазизом и последний изложил свою позицию, о которой он поделился с Примаковым еще будучи с ним в Египте, где собирал материалы для своей диссертации. Е. Примаков посоветовал Х. Абдулазизу отказаться от этой темы поскольку, по его мнению, его позиция якобы противоречит всем установкам Коммунистической партии Советского Союза и Советского правительства в вопросе их отношений к коммунистическому и рабочему движению в странах третьего мира. Но Х. Абдулазиз не согласился с ним, заявив, что мнение Примакова еще не есть мнение партии и правительства Советского Союза.
Х. Абдулазиз сообщил Б. Гафурову, что в настоящее время его диссертация направлена в Институт марксизма – ленинизма при ЦК КПСС для обсуждения и получения отзыва. Б. Гафуров выразил готовность оказать всевозможное содействие и попросил сообщить ему дату обсуждения дабы послать для присутствия в процессе этого обсуждения группу ученых Института востоковедения.
После завершения Международной конференции Комитета солидарности писателей стран Азии и Африки и возвращения в Москву, Х. Абдулазиз узнал, что Институт марксизма-ленинизма принял положительное решение, определяющее его диссертацию как хорошую научно-исследовательскую работу, однако в плане политических дискуссий она несколько расходится или противоречит понятиям, установившимся в советской политической и идеологической системе. В решении добавлено - и это очень помогло автору в преодолении других препон, - что Институт марксизма – ленинизма не видит ничего негативного и предосудительного в том , что затронутые в диссертации политические проблемы носят дискуссионный характер и решение их зависит от научных условий и аспектов, заложенных в самих исследованиях, имеющих прецедент в предыдущих научных изысканиях, то есть, в целях и задачах, поставленных в диссертациях. Данное решение было сопровождено жёсткими условиями, только при непременном соблюдении которых могла состояться защита диссертации. Комиссия, рассмотревшая диссертацию Халила Абдулазиза, постановила что процесс защиты должен быть закрытым, число членов ученого совета, принимающих участие в заседание, должно быть ограниченным, не следует помещать объявления о дате заседания ученого совета по защите настоящей диссертации в СМИ, как это принято.
После успешной защиты диссертации, за каторую было подано пятнадцать из шестнадцати голосов членов ученого совета, к диссертанту подошли с поздравлениями три представителя Института востоковедения и уведомили его, что Б. Гафуров попросил передать, что будет ждать его завтра утром в Институте востоковедения. Х. Абдулазиз счел для себя благоприятным знаком предстоящую встречу с руководителем одного из крупнейших стратегических научно – исследовательских центров Советского Союза. Ведь к тому же в прошлом он был первым секретарём Центрального Комитета Компартии Таджикской ССР и принимал самое активное участие в деле защиты и укрепления достижений социалистической революции и Советского государства, за что был награждён руководством СССР пятью Сталинскими премиями (с. 61). Халил Абдулазиз вспоминает, как тем вечером и ранним утром следующего дня он с волнением готовился к встрече с Бободжаном Гафуровым. Вот как он рассказывает о своем первом визите в Институт востоковедения АН СССР, по –восточному образно называя его «Дворцом научных знаний» и о своей аудиенции у Бободжона Гафурова. «При входе в здание я сообщил дежурному, что мне назначена встреча с директором Института. Он поздоровался со мной и, попросив назвать себя, куда-то позвонил, упомянув мою фамилию, после чего повел меня в кабинет директора. Я постучал в дверь и вошел. Господин Гафуров встал со своего места и, подойдя ко мне, крепко пожал мою руку и, поздравив с успешной защитой и присуждением ученой степени кандидата наук по журналистике, произнес: «По моим сведениям, ты преодолел очень мощную преграду, думаю что и я исполнил свой долг.» В тот момент мне и в голову не пришло задуматься над его словами и уточнить их смысл. И только приступив работе в Институте, я понял какую роль сыграл Б. Гафуров в устранении некоторых препятствий и облегчении процесса защиты моей диссертации. Затем он спросил о том, что я намереваюсь делать после получения диплома кандидата наук и каковы мои планы на будущее? Я ответил, что все зависит от позиции Иракской коммунистической партии. Есть решении партии относительно её членов, завершающих учебу за пределами Ирака, требующее строго претворять в жизнь её девиз «Отличная учеба и возвращение на Родину». Б. Гафуров сказал, что это его не касается, ибо его интересует совершенно другая проблема. «Сейчас я хочу предложить тебе работу с нами в Институте. Как ты на это смотришь? Согласен ли ты?» Меня вдруг захлестнуло чувство неожиданно свалившегося на меня счастья. Я на минуту задумался, сдерживая внутреннее волнение, и спросил, как же быть с тем, что диплом мне ещё не выдан и как я могу приступить к работе с Вами? Гафуров сказал: «Об этом можешь не беспокоиться, для меня это ничего не имеет важного значения. Приходи завтра утром в Институт и приступай к работе ». После длительной беседы он еще больше удивил Халила Абдулазиза, срочно назначив его на должность исполняющего обязанности старшего, а не младшего, научного сотрудника, , что было бы вполне понятным для молодого начинающего научного работника, не получившего еще утвержденный диплом кандидата наук. И почему на должность исполняющего обязанности? Я попросил пояснить мне ситуацию и он ответил, что не имеет права назначить меня старшим научным сотрудником, ибо я не обладаю десятилетним стажем научной работы. Он пошел на это назначение, чтобы обеспечить мне достойную зарплату. Научный сотрудник в те времена получал 150 рублей, тогда как старший научный сотрудник получал зарплату в 180 рублей в месяц.
Встреча с Б. Гафуровым и беседа с ним принесли немало неожиданностей и Халилу не оставалось ничего другого кроме как согласиться с предложенной ему функциональной должностью в этой авторитетнейшей в Советском Союзе научной организации. Б. Гафуров увидел в нем молодого целеустремленного человека, уже зрелого и состоявшегося политика, преданного своему делу и идеалам, образованного и скромного, но решительного и стойкого, обладающего опытом революционной антиколониальной и антиреакционной борьбы.
Халил был принят на работу, получил удостоверение сотрудника Института, ему предоставили относительно сносное жилье, и он с огромной энергией приступил к работе, но товарищи по партии все не унимались и требовали его возвращения в Ирак, хотя там его ждала неминуемая и верная смерть. Но когда он рассказал обо всем руководству иракской парторганизации в Москве и выразил мнение, что его работа в Институте лучше для него и полезнее для партии, то им ничего не оставалось кроме как смириться (с. 62).
Х. Абдулазиз со всем пылом и рвением окунулся в работу и благодаря ей, со временем у него установились знакомства и деловые отношения с рядом высокопоставленных советских партийных деятелей и дипломатов. Он часто ездил в командировки в другие страны, где представлялась возможность встречаться со множеством представителей тамошних властных структур, правительственных и общественных кругов, с правителями, королями и премьер – министрами, политиками, деятелями культуры и искусства. Институт востоковедения предоставил Халилу Абдулазизу возможность писать и публиковать материалы о тайных интригах и закулисных политических ходахи маневрах и дипломатических играх, устраиваемых в коридорах власти. Все это до сих пор хранится в его памяти, как будто происходило только вчера. Поэтому ему хотелось побыстрее изложить все увиденные события и услышанные беседы на бумаге честно, правдиво и достоверно, чтобы его товарищи и друзья и чтобы только история рассудили все изложенное по справедливости.
Первый рабочий день в Институте начался для ХалилаАбдулазиза беседой с Б. Гафуровым. Речь пошла о характере его нынешней работы, о функциональных обязанностях и распорядке рабочего дня. Б. Гафуров сразу определил для него несколько обязательных правил: «Ты не имеешь отношения ни к одному из отделов и поддерживаешь связь напрямую только со мной и больше ни с кем». Несмотря на то, что у нас в Институте есть арабский отдел, которым руководит Лебедев, ты никоим образом не должен быть связан с ним. Но можешь обращаться к нему в случае крайней необходимости или когда он сам попросит о встрече с тобой».
Помимо всего прочего он должен был работать в качестве помощника Б. Гафурова, не ограничиваясь рамками установленного в Институте рабочего режима, требующего присутствия научных сотрудников и большинства служащих в Институте два дня в неделю. Что касается меня, то я должен быть в Институте ежедневно, а тем более, тогда, когда это сочтет нужным сам Б. Гафуров.
На третий день Б. Гафуров попросил Халила представить краткий отчет о положении дел в Южном Йемене, объяснив, что это нужно как для Института востоковедения, которому необходимо быть в курсе происходящих там событий, так и для высшего руководства Советского Союза, которое получило информацию о том, что руководители Республики Южный Йемен объявили о том, что в своей государственной идеологии они будут руководствоваться принципами научного социализма, на основе которых и будет осуществляться программа государственного управления. Но в начале Б. Гафуров пояснил ему позицию советского руководства относительно происходящих в Южном Йемене событий и характер существующих взаимоотношений между двумя странами. Затем он спросил, располагает ли Халил какой – либо информацией о текущих там событиях. Тот рассказал ему о своих связях с представительством Йеменской социалистической партии в Москве (с.63) и что он стал работать корреспондентом йеменской газеты «14 октября» именно по настоянию йеменских студентов – членов этой партии. Б. Гафуров очень обрадовался и посоветовал еще теснее развивать и крепить эту связь.
В действительности, Халил был достаточно хорошо информирован о событиях в Южном Йемене благодаря своим связям с йеменскими студентами, обучавшимися в Москве, отдельные из которых были членами Социалистической партии. Кроме того, сведения о Йемене складывались у него в процессе ежедневной работы с советской прессой. Первая информация, изложенная в отчете, была связана с текущей политической борьбой в этой стране и главных лицах, возглавлявших эту борьбу. Он указал к тому же на их молодой возраст и отсутствие вследствие этого у них опыта политической борьбы, и на их политическое прошлое, свидетельствующее об их связи с движением арабских националистов. Он представил детаьную картину этой борьбы, которая в любую минуту могла привести к взрыву вследствие существующего у них соперничества и межплеменных противоречий. Заключил он отчет выводом о трудности построения социализма с такими руководителями, обладающими столь бедным политическим опытом и низким культурным уровнем.
На следующий день Халил представил отчёт Б. Гафурову и тот сказал: «Оставь его на столе. Я вызову Саида Камилова и попрошу его перевести отчет на русский язык». Саид ХабибуллаевичКамилов, ̶бывший директор Советского культурного центра в Марокко, ̶ ныне работающий научным сотрудником в Институте востоковедения, отлично владел арабским языком. Ему также должна было помогать некая девушка, хорошо говорившая на арабском языке. Оба должны были работать над переводом представленного отчета. «После того как перевод будет закончен и я прочту его, - сказал Б. Гафуров, - мы с тобой его обсудим».
Два дня спустя Б. Гафуров вызвал Халила и сообщил, что внимательно прочел отчет и согласен с его содержанием и выводами, но отметил, что в руководящих кругах и некоторых советских государственных организациях есть такие люди, которые не подтверждают эту информацию и не согласны с его выводами.
В течении месяца работы в Институте Халил Абдулазизвполне убедился в существовании глубоких противоречий и политических противостояний между группировками в советских органах государственной власти, в особенности, внутри Центрального Комитета Коммунистической партии. Однако все эти противоречия тщательно скрывались во время партийных съездов и пленумов от широких масс рядовых коммунистов и простых трудящихся. А после них принимались идеологические установки и обращения единые по содержанию, дабы предемонстрировать что КПСС есть партия, выражающая интересы народа единая и сплоченная.
Через некоторое время Б. Гафуров вручил Халилу папку с материалами по Афганистану, которых у него было незначительное число ибо онраспологал только тем, что обычные люди узнают из средств массовой информации. Папка содержала донесения разведывательных органов , отчеты советского посольства, газетные и журнальные статьи о позиции США и Британии и тому подобное. В то время части Советской Армии находились на терретории Афганистана. Халил спросил Б. Гафурова, что ему делать с этой папкой, если все её содержимое во всех подробностях говорит о происходящем в этой стране? Он сказал, что не желает долгих разговоров о текущих событиях или изложения точек зрения, или пересказа известий, изложенных в папке, его интересует лишь информация, подтверждающая или опровергающая наличие расхождений в понимании и толковании афганского вопроса и, в особенности, между нами и другими. Он попросил его написать свое мнение после прочтения материалов папки и затем сесть вместе с Саидом Камиловым за перевод написанного на русский язык. Халил вдруг задумался над его фразой «о наличии расхождения между нами и ими» и почувствовал, что и он стал частью группировки, возглавляемой Б. Гафуровым.
События в Египте развивались стремительно и ситуация ухудшалась все больше, и это ухудшение стало уже невозможно скрывать, ибо оно стало всплывать на поверхность, особенно после изгнания из Египта советских специалистов и очевидного египетско-израильского сближения. В это время Б. Гафуров попросил меня написать о моих впечатлениях о событиях в Египте, которые будут переведены Саидом Камиловым на русский язык и приложены к прочим материалам в общем отчете, подготавливаемом Институтом и направляемом в ЦК КПСС. Однако его фамилия и имя не указывались в этом отчете. Однажды Б. Гафуров велел ему поставить свою подпись под отчетом в числе подписей лиц, участвовавших в его подготовке. Он почувствовал, что произошло какое-то изменение в этом деле и спросил Б. Гафурова о причине такого изменения. Тот ответил, что Политбюро ЦК партии приняло постановление, требующее указания имен всех участников процесса подготовки отчета. Халилвнутренно ощутил, словно это было предпринято из-за него и касалась лично меня и никого другого, и это новая попытка Е. Примакова и его команды предпринять ещё одну интригу против меня.
Со времени начала участия Халила в подготовке подобных отчетов прошло совсем немного и ему довелось поучаствовать в подготовке всего четырех или пяти из них, как вдруг ему позвонил Б. Гафуров и попросил зайти к нему. Он сообщил ему о том, что некто из сотрудников Отдела внешних связей ЦК партии поинтересовался о том, кто этот доктор Халил Абдулазиз и он рассказал ему о его персоне, подчеркнув, что он являюсь иракским коммунистом, приговоренным в своё время в Багдаде к смертной казни. Его также спросили, при каких обстоятельствах он был принят на работу в Институт? Б. Гафуров сказал ему, что имеет право принимать на работу сотрудников по своему усмотрению и выбору. Когда его спросили, получил ли он на это полномочия и согласие ЦК партии, на что тот ответил, что в этом нет никакой необходимости, так как подобные полномочия возложены на него Политбюро ЦК КПСС.
Наибольший интерес к кандидатской диссертации Халила проявляли его коллеги в Институте востоковедения во главе с самим Б. Гафуровым, а также Институт истории АН СССР. Они радовались и поддерживали его идеи, изложенные в работе, о характере «Закона о национализации печати» в Египте, о политическом положении в этой стране. Авторефераты диссертации были разосланы во все научно-исследовательские институты и научные центры страны.
Впервые же дни работы Халила в Институте востоковедения Б. Гафуров спрашивал его о том, имеет ли он намерение опубликовать свою диссертацию в виде книги. Разумеется,он отвечал радостным согласием. Ведь это было его мечтой. Он спросил его о том, какое учреждение может выполнить эту задачу? «Наш Институт всё возьмет на себя, но мы не можем опубликовать твою диссертацию в том виде, в каком она была предложена на обсуждение в МГУ. Возможно, она создаст для нас некоторые проблемы, в особенности, с некоторыми кругами, о коих ты сам знаешь, а это те, кто в прошлом выступал против её обсуждения. Поэтому мы создадим комиссию для её сокращения и вместо четырех ста страниц от неё останется сто с небольшим страниц. Так и было сделано, но её сокращенный вариант сохранил суть главных идей, выраженных в диссертации. Это вполне его удовлетворяло и даже радовало. Он был чрезвычайно горд, предвкушая увидеть свою диссертацию в виде книги, которая будет издана и разойдётся среди людей».
Книга вышла в свет тысячным тиражом и, вызвав большой интерес, наделала много шума, и в течении двух-трех дней исчезла с прилавков книжных магазинов, хотя это было академическое издание, рассчитанное на специалистов, научных исследователей, журналистов, политиков, а не на массового читателя.
[1]Доктор Халил Абдулазиз. Махаттат мин хайати. Суджун… Игтираб… Низаль…-Ирак, Багдад: Дар «ас-Сутур» ли-н-нашрва-т-тавзиʼ. Ат-Табʼат ал-ула, 2018. – 324 с.
Таджиддин Мардони,
доктор филологических наук,
главный научный сотрудник отдела
Ближнего и Среднего Востока
Института Азии и Европы НАНТ
